пять мыслей о временном, постоянном и зависти • Интерьер+Дизайн

 

Притцкеровский лауреат Шигеру Бан (Shigeru Ban, р. 05.08.1957) — человек, чья архитектура оказалась главной в жизни сотен тысяч людей по всему миру. В 2017 году ему также вручили Мемориальную премию Матери Терезы за социальную справедливость в архитектуре.

статья по теме: Шигеру Бан: бумажная архитектура и люкс

О корнях Когда японского архитектора приглашают создавать новый проект, ожидают чего-то экзотического, необычного, в стиле древних построек. Но я никогда этого не делаю, никаких нарочитых связей с японской культурой вы в моей архитектуре не увидите. Они есть, но они опосредованные. Мне сложно вести себя, как типичный японец – неделю я в Париже, неделю в своем офисе в Нью-Йорке, неделю в Японии.

Архитектором я впервые захотел быть в 12 лет, когда для школьных уроков мне нужно было создать модель: получился большой дом, способный поворачиваться и светиться изнутри. Уже позже я решил получать образование за пределами страны: завороженность всем иностранным появилось довольно рано, моя мать привозила красивые вещи из парижских командировок на Недели моды.

Мне кажется, у меня всегда было определенное видение, какие бы здания я проектировал, но только не такое ясное, как сейчас. Сначала, как и многие, я увлекался архитектурой Корбюзье и Миса ван дер Роэ, позже побывал в Финляндии, где увидел здания Алвара Аалто: меня потрясло, как эти постройки действительно работали в той среде, где была возведены. И это стало моим принципом.

Mt.Fuji World Heritage Center

О новых материалах У меня всегда была мечта создать новые, ни на что не похожие структуры. Все, что угодно, может стать топливом для архитектуры. Стекло, пластик, бумага. Но каждый из них требует совершенно разного подхода к инженерному делу. В моем офисе есть специалист, долго тестирующий все материалы. Моя основная идея — использовать повторно уже существующее. Сначала я несколько лет изучал, каким образом можно использовать бумажные трубы. Потом столько же времени было потрачено на исследования песка при строительстве в Дубае. У меня есть любимое выражение Луиса Кана: «Вы должны слушать волю каждого кирпича». То есть вы должны понимать, для чего предназначен каждый материал. И использовать его в соответствии с его судьбой.  Бумажные трубки составляют всего 10 процентов из того, что я делаю, однако они уже прочно ассоциируются с моим именем. Но тем не менее, рулон бумаги для факса (с которого все и началось) гораздо быстрее приспособить для различных типов построек, чем, скажем, древесину.

Павильон Design Souq, построенный в Абу-Даби в 2013 году: полностью бумажная конструкция, которую легко собрать без специальных навыков и которая по прочности сравнима с постройками из кирпича.

О временном и постоянном Для меня нет большой разницы между тем, что временно, и что постоянно. Все зависит только от назначения конструкции. И еще очень важно, нравится ли людям это здание, или нет. Первая церковь в Кобе, построенная как временная структура, и простоявшая в итоге целых десять лет, стала символом города. Именно потому, что люди очень любили там бывать. И я продолжаю делать такие здания, которые были бы ценны в глазах тех, кто туда приходит.

Самый популярный временный дом Шигеру Бана — Paper Log House, его возводят в местах стихийных бедствий по всей планете.

О зависти и сожалении До тех пор, пока вы сами не сделаете что-то выдающееся, придется иногда завидовать другим. До тех пор, пока не была построена та первая бумажная церковь в Кобе, и пока я не понял, что вот это — действительно нечто значительное, созданное для людей,  мне часто приходилось признавать, что я с завистью смотрю на достижения других. А теперь подвод для сожалений только один: что те конкурсные проекты, которые мы выдвигали на протяжении всех этих лет, так и не были построены. Это довольно болезненно, поскольку было вложено так много труда и души в их разработку. Но я полагаю, подобное происходит у всех архитекторов.

Об известности В том, чтобы быть известным, есть определенное удобство. То, что раньше занимало очень много времени, сейчас становится гораздо проще. То есть жизнь известного человека становится во многом проще. Уходят технические проблемы. Не нужно много времени, чтобы убедить других в верности твоей идеи. У тебя большой кредит доверия.

Крыша в Nine Bridges Golf Club House.

О новых королях Мне не нравится, когда меня называются «зеленым» архитектором, думающем только об экологии. Сейчас это слово применяют к месту и не к месту, как заклинание. Когда я только начинал осваивать поле экологической и гуманитарной архитектуры, в ней не было ни одного значимого архитектора, никто этим не интересовался. Свои первые здания из бумажных трубок я сделал еще в 1986 году, задолго до того, как в 1995 пришлось восстанавливать Кобэ после землетрясения.  

Защитник окружающей среды по воле случая — так меня иногда называют. Мне вообще в определенном смысле приходится изобретать этот тип социальной архитектуры, поскольку в истории нет таких аналогов, мне не на что опереться. Архитекторы работали только для определенных состоятельных привилегированных групп. Сейчас вместо королей — большие корпорации, девелоперы, правительство. Сделать власть и деньги видимыми — вот чем были заняты архитекторы тысячелетиями, поскольку ни деньги, ни власть другим образом себя не являли.

Для меня же важно найти то страдающее больше всех меньшинство, которые не вписывается в общие стандарты государственной помощи, до которых она не доходит.

Центр Помпиду-Мец: крыша знамениты тем, что источником вдохновения для нее послужила китайская шляпа с большими полями. сложная деревянная трехслойная конструкция сверху покрыта мембраной.

О роли путешествий в судьбе архитектора Для архитектора самым главным инструментом познания оказываются путешествия. Так он видит различные культуры и то, каким образом архитекторы справляются с различными трудностями. Ведь в большинстве своем архитекторы, которые просто заканчивают вуз и начинают проектировать — подражатели. То они неоклассики, то постмодернисты. Человек путешествующий видит огромную разницу в том, как нужно пользоваться архитектурными приемами — всем своим ученикам я рекомендую начинать полевые исследования, не дожидаясь окончания образования. Иногда они даже проходят слишком интенсивно… Расскажу анекдот из жизни. Мои студенты строили конструкцию из бумажных труб в Китае один месяц. И похожую конструкцию в Париже почти три месяца. Когда я их спросил, почему такая разница во времени, они ответили, что Париже им было чем заняться вечерами.

Прославившая Шигеру Бана первая «бумажная» церковь в Кобе (Япония), 1995.

 

 

 

Архитектор Шигеру Бан — работы, проекты, подробная информация о Shigeru Ban

Шигеру Бан (ShigeruBan, architect) — успешный японский архитектор, лауреат множества премий (в том числе Притцкеровской премии, 2014).

Во многих интервью архитектор заявлял, что он японец, однако не считает себя именно японским архитектором. Причиной такого мнения стало его образование, полученное в Южной Калифорнии и окончание архитектурной нью-йоркской школы.

Будущий архитектор Шигеру Бан родился в 1957. Токио — его родной город. Однако он не отзывается о нем с теплотой, поскольку вкусы архитектора сформировались на территории другой страны.

Отец Шигеру работал в компании Toyota, мать была дизайнером одежды. В 12 лет юный Бан соорудил собственный макет своего первого здания. Еще тогда он понял, что станет архитектором. В 23 года он окончил архитектурный институт, после этого – архитектурную школу.

На протяжении учебы, он трудился в мастерской у А. Исодзаки. Когда в 1984 Шигеру открыл архитектурное бюро, он сразу выбрал главное направление – не искать традиционные, привычные решения, а создавать новые оригинальные работы.

Самым любимым материалом Шигеру была бумага. Именно бумага является одной из основных японских составляющих, применяемых в постройках его родины. 

Проекты и работы Шигеру Бана отличаются невероятной практичностью и применимостью именно на территории Японии. Shigeru Ban houses отличаются следующими преимуществами:

1. Постройки быстро возводятся, а получившиеся жилье – дешевое и подходит для всех, кто в силу трагичных причин оказался без родного дома;
2. Проекты полностью отражают японский стиль интерьера, продолжая и дополняя тенденции мировой архитектуры;
3. Дома, созданные по проектам, выдерживают сейсмические толчки, которые часто случаются на территории Японии.

В интервью знаменитый архитектор неоднократно отмечал, что убивают людей не землетрясения, а обрушившиеся здания. Именно поэтому с 2005 и до сих пор основным направлением его работы является строительство жилья для тех, кто потерял дом из-за войны либо стихийных бедствий (землетрясения, цунами, наводнения, ураганы).

Бумага и прессованный картон используются во всех проектах легендарного японского творца. Постройки прочные и безопасные, в случае природной катастрофы их всегда удастся легко демонтировать, а вместо разрушенной постройки возвести новое здание.

Планы Шигеру Бана касательно безопасности подтвердились еще в 90-х годах современными экспертами. Даже если здание не смогло выстоять, то все бетонные и металлические конструкции складываются таким образом, чтобы люди под ними остались живы. Шигеру Бан также занимался реставрацией церквей и памятников.

Проекты

Во многих проектах этого создателя можно обнаружить симбиоз глубокой японской культуры и чего-то нового. Из всех его работ самыми глобальными считаются: вилла в Нагано, бумажная беседка в Нагойя, павильон Шигеру Бана в Германии, обнаженный дом, кочевой музей, библиотека Сейкей университета, центр Помпиду, гараж Шигеру Бана в Москве и картонный собор в Новой Зеландии.

Картонный собор в Новой Зеландии

Вилла в Ногано стала первым творением Шигеру. Спереди здание напоминает типичное, миниатюрное японское жилище. Однако сбоку можно наблюдать необычные фасады, несоблюдение прямых углов между крышей и несущими стенами. Высокие окна и достаточно просторное помещение свойственны далеко не всем японским домам, поэтому проекты Шигеру выглядят необычно.

Бумажная беседка, которую он возвел в 1989, была экспериментом. Шигеру хотел создать цилиндрическую трубу из бумажных форм. Картонные трубы служат опалубкой для бетонных колонн. Именно они стали основными узлами конструкции.

Японский павильон в Германии (2000 год)

Японский павильон, который он возвел в Германии в 2000 (вместе с архитектором Фрайем Отто), напоминает творения Нормана Фостера – криволинейная поверхность, арочная конструкция. Однако павильон является новым изделием, в котором используется водостойкая ткань. Ранее, до постройки павильона, данная ткань использовалась в изготовлении сумок курьерской службы. Фундамент павильона был создан из контейнеров, наполненных песком.

Кочевой музей, возведенный в Нью-Йорке

Кочевой музей, возведенный в Нью-Йорке, представлял собой гигантскую конструкцию из картонных труб и 148 контейнеров. Кочевым он назывался, потому что был создан в Нью-Йорке, после чего перевозился в Санта Монику, Токио и Мехико.

Центр Помпиду Шигеру Бана

Центр Помпиду — это музей и театр одновременно. Самым ярким компонентом здания считается крыша. Из-за криволинейной поверхности, она напоминает китайскую шляпу. В основе конструкции лежит шестигранный столб.

Не стоит отметить, что большие строения — не единственное, чем занимался архитектор.

Мебель

Картонные трубы, бумага, тонкое полупрозрачное текстильное волокно, используемое в «бумажном павильоне» или «Французском мосту», применялось Шигеру Баном также для создания мебели.

Знамениты картонные кресла с высокими спинками и длинными массивными ножками; стеклянный стол, представляющий собой горизонтальный лист матового стекла, лежащий на картонных трубах (особо прочная конструкция). Также, интересны барные картонные стулья — цилиндры из плотного картона, одна сторона которых усечена седловидной поверхностью, оббитой мягким волокном и экологически чистыми тканями.

Архитектор работал с бумажной фабрикой Л’Акуиллы, «Лексус дизайн», Александром Заксом, Антоном Милиным, Юлией Зинкевич и другими.

Московский автограф Шигеру Бана

В конце прошедшей недели в парке Горького открылся новый павильон ЦСИ «Гараж», спроектированный «японским архитектором с мировым именем» (так его сейчас принято представлять) Шигеру Баном. В павильоне открылась выставка, посвященная временным павильоном парка Горького и снабженная многозначительным девизом «от Мельникова до Бана», который обозначает два полюса истории архитектуры парка: с одной стороны павильон «Махорка», с которого началась слава Константина Мельникова, с другой стороны Шигеру Бан. «Гараж» посередине, он тоже по-своему встроен в эту схему, потому что переехал из Бахметьевского гаража, построенного Мельниковым, прямиком к Бану (впрочем, не вполне прямиком, летом проекты «Гаража» обитали в легком, овальном и белом, павильоне, построенном Александром Бродским).

В различных социальных сетях уже в сентябре все чаще стали появляться фотографии картонных колонн, сделанные из-за забора любопытствующими историками архитектуры и искусства. Интрига, действительно, имеется – все знают, как сложно в России построить что-либо иностранному архитектору сначала и до конца: речь не об офисах иностранных компаний и не даже не о загородных виллах, которые есть, а о чем-то по-настоящему общественном, выставочном или театральном. Из случившихся здесь произведений такого рода вспоминаются только небольшие и очень временные проекты, все в основном – из Никола-Ленивца Калужской области. Можно сказать, что павильон Бана продолжает и эту традицию тоже, делая шаг от маленькой инсталляции в лесу к выставочному павильону в парке.

И выставка, и организаторы, делают главный акцент на временности павильона Шигеру Бана. Его пригласили, тщательно выбрав, именно как мастера временной архитектуры, построившего свой узнаваемый язык (а «звездами» без такого набора знаковых черт быть никак нельзя) на теме сборно-разборной, картонно-бумажной, архитектуры. Павильон уже стало почти что принято называть «картонным». Однако на самом деле он не выглядит ни картонным, ни даже временным (если, конечно, взять за скобки эстетическую иронию Григория Ревзина: «…у некоторых невольно возникает надежда, что это ненадолго»).

Распластанный по земле овал, с широким белым блином плоской крыши окружен плотным рядом картонных труб, покрытых для защиты от непогоды лаком и поэтому грязновато-коричневых. Издалека трубы кажутся то ли пластмассовыми, то ли покрашенными масляной краской и можно удивиться, зачем их покрасили в такой странный цвет, когда можно было их сделать, например, белыми или черными. Но это только если не знать, чем знаменит Шигеру Бан. Все, конечно же, знают и поэтому не удивляются, а подходят поближе и рассматривают трубы, обнаруживая под лаком признаки их картонности: тонкие спиральные контуры витков спрессованной бумаги.

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Картонные трубы расставлены вокруг павильона неравномерно: на главном «парадном» фасаде, обращенном к аллее парка, они плавно расступаются, образуя подобие портика, в центре которого (чтобы остудить пыл любителей классических аллюзий) вместо интерколумния поставлен столб, который требуется обойти, чтобы попасть внутрь через автоматические двери спрятанной за ним стеклянной стены. Но классические аллюзии никуда не деваются – как ни крути, павильон похож на храм-толос, вытянутый по горизонтали и снабженный вполне фронтальным фасадом. Именно так экспериментировали с историей архитекторы 1970-х годов, «очищая» схемы, меняя масштаб и пропорции. Правда, на трубы вместо колонн перешел позднее московско-лужковский извод постмодернизма, что несколько дискредитирует прием – но будем тактичны: здесь, во-первых, трубы выглядят лучше (пусть и похожи на пластмассовые), и, во-вторых, мы все знаем, почему трубы здесь появились и зачем нужны.

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Они нужны для того, чтобы «звездное» авторство павильона было очевидно. Шигеру Бан строит из картонных труб – вот они, на фасаде, как вывеска. Хотя павильон, как уже было сказано, вовсе не картонный, а металлический. Из металлоконструкций выполнены стены внутреннего прямоугольного выставочного зала, на них опирается металлический же потолок с большим выносом. Внешняя стена из картонных труб к потолку даже не прикасается; внизу же она ни на что не опирается (сейчас это видно, пока некоторые детали еще не завершены).

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Впрочем все это не секрет: по информации «Ведомостей», японский архитектор вынужден был пересмотреть концепцию, столкнувшись с российскими строительными нормативами, но нельзя также исключать и того, что павильон попросту слишком большой. Овальная церковь в Кобе, которая стала, по собственному признанию Бана, прототипом павильона и в которой картонные трубы это несущая конструкция, была в 15 раз меньше, всего 150 кв. метров, площадь бумажного дома в Яманаке – порядка 180 кв. м, и наконец, временный концертный зал в Аквиле – 700 кв. метров, но это общая площадь внешнего квадрата, а внутренний овал раза в два меньше.

Площадь павильона в парке Горького – 2400 метров, из них 800 м (треть) занимает коробка выставочного зала, треть – полукруглый входной холл, треть хозяйственные помещения; высота потолков 7,5 метров. Это позволило создать масштабное, высокое пространство, как будто заказчики, скучая по утраченному Бахметьевскому гаражу, нарочно построили для себя что-то похожее. Но по сравнению с обаятельными картонными домиками, прославившими автора, павильон выглядит переростком, связь которого с прототипами получается несколько надуманной, а точнее даже чересчур прямой. Ее смысл определить несложно – павильон похож на автограф знаменитости: вот, теперь у нас есть свой Шигеру Бан. Все признаки налицо: овал, прямоугольник, картонные колонны. Но только – крупнее. Этакий памятник временной архитектуре.

К слову, Шигеру Бан, выступая перед журналистами как-то без энтузиазма отозвался на вопрос о «временности» его постройки: можно разобрать, можно не разбирать, может простоять и долго, если нужно…

Если рассматривать павильон как автограф, то следует признать, что с его способностями архитектор с мировым именем мог бы расписаться и позаковыристее. Шигеру Бан делает из картонных труб не только овалы и прямоугольники, он сплетает из них арочные мосты и купола. Взять хотя бы временную студию, которую он построил для своего бюро на балконе шестого этажа центра Помпиду после того, как выиграл конкурс на филиал музея в Меце – в виде полуцилидрической трубы с ячеистым сводом. О самом здании музея, накрытого сложным сетчатым парусом даже и речь не идет – хотя именно это здание восхитило директора «Гаража» Антона Белова. Однако в Москве получилась не сверхъестественная паутина и не забавный домик из псевдобамбукового японского частокола, а укрупненный автограф.

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Шигеру Бан. Павильон ЦСИ «Гараж» в парке Горького. Фотография Юлии Тарабариной

Шигеру Бан. Капелла в Тайване (копия капеллы в Кобе, разобранной в 2005 году). Источник shigerubanarchitects.com

Шигеру Бан. Купол павильона биеннале в Гонконге, 2009. Источник shigerubanarchitects.com

Щигеру Бан. Бумажная башня на лондонском фестивале дизайна, 2009. Фоторгафии Susan Smart Photography, источник dezeen.com

Притцкеровская премия присуждена Шигеру Бану

© Archi.ru

В понедельник, 24 марта, японский архитектор Шигеру Бан объявлен лауреатом Притцкеровской премии – самой престижной награды в мире в области архитектуры.

Представитель Японии получает ее второй год подряд — в 2013 году обладателем Притцкеровской премии стал Тойо Ито.

Как сообщает The New York Times, жюри Притцкеровской премии 2014 года выбрало Шигеру Бана в основном благодаря его работе по созданию убежищ в районах стихийных бедствий в таких странах, как Руанда, Турция, Индия, Китай, Гаити и Япония.

«Его здания — убежища, общественные и религиозные центры, предназначенные для тех, кто потерял всё, выжив среди разрушения, — говорится в решении жюри. — В час трагедии он всегда оказывается там, где нужна его помощь».

Комментируя присуждение Притцкеровской премии, Шигеру Бан заявил, что она подчеркивает гуманитарную направленность его работы. «Это не награда за достижения. — сказал архитектор. — У меня нет великих достижений».

Шигеру Бан родился в Токио в 1957 году, учился в Архитектурном институте Южной Калифорнии и Колледже Купер-Юнион в США. Работал в мастерской Арата Исодзаки, а в 1985 основал в Токио собственное бюро Shigeru Ban Architects.

В проектах Шигеру Бана часто используются альтернативные строительные материалы: бумага, картон, бамбук, полиэтилен, пластик и фанера. Среди его осуществленных проектов — дома на одну семью, художественные галереи, выставочные павильоны, музеи, многоквартирные комплексы, фабрика, церковь и железнодорожный вокзал.

Шигеру Бан известен своими новаторскими идеями в области устройства жизненного пространства. Так, в «Голом доме» (Кавагоэ, префектура Саитама, 2000) комнаты на роликах свободно передвигаются внутри помещения.

После землетрясения 2011 года в Крайстчерче (Новая Зеландия) Бан построил временную церковь, основным материалом для которой послужили картонные трубки. В 1995 году в японском городе Кобэ, пережившем самое разрушительное землетрясение в своей истории, по проекту Бана были в кратчайшие сроки построены католическая церковь и целый квартал временных домов.

Самый знаменитый проект Шигеру Бана — павильон Японии на всемирной выставке ЭКСПО-2000 в Ганновере. Эта волнообразная сетчатая конструкция высотой 16 м, напоминающая туннель, целиком сплетена из картонных трубок, соединенных бумажными жгутами, стальными тросами и другими креплениями. Элегантное бумажное «плетение», покрытое водонепроницаемой мембраной, обеспечило почти 2000 кв.м выставочного пространства без единой колонны и стало одним из символов выставки.

В октябре 2012 года в Парке Горького в Москве был открыт временный павильон центра современной культуры «Гараж», построенный по проекту Шигеру Бана.

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

Сигеру Бан меняет приоритеты архитектуры

ИНАУГУРАЦИЯ Фабрики Ника Кейва, нового междисциплинарного арт-пространства на северо-западной стороне Чикаго, создает ощущение семейного дела. В апреле в промышленном здании из желтого кирпича классическая вокалистка Бренда Уимберли и клавишник Джастин Диллард дают особое выступление для группы, в которую входят местные друзья, кураторы и преподаватели, а также учитель искусств средней школы Кейва Лоис Микрут, которая прилетел из Северной Каролины на мероприятие.Снаружи, через окна вдоль Милуоки-авеню, находится мозаика длиной 70 футов, состоящая из 7000 круглых именных бирок с сочетанием красного и белого фона, каждая из которых персонализирована местными школьниками и членами сообщества. Они произносят послание «Люби ближнего твоего».

Простое заявление о единстве и общей цели — это заявление о миссии для пространства, творческого инкубатора, а также дома и студии Кейва, которые он разделяет со своим партнером Бобом Фаустом и его старшим братом Джеком.Это также смысл существования Кейва, таланта, не поддающегося категоризации, который никогда не соответствовал образцу художника в его студии. Наиболее известен своими звуковыми костюмами — многие из которых представляют собой богато украшенные костюмы для всего тела, созданные для того, чтобы греметь и резонировать с движениями владельца — его работы, в которых сочетаются скульптура, мода и производительность, соединяют тревоги и разногласия нашего времени с интимностью. тела.

[ Подпишитесь здесь для получения информационного бюллетеня T List, еженедельного обзора того, что редакторы журнала T Magazine замечают и жаждут сейчас.]

Выставленные в галереях или носимые танцорами костюмы — причудливые сборки, включающие яркие шкурки окрашенных волос, веточки, блестки, перепрофилированные свитера, вязаные салфетки, граммофоны или даже мягкие куклы-обезьяны, чьи мрачные ухмылки покрывают всю одежду больших размеров — навязчиво, тревожно декоративны. Некоторые забавно похожи на животных; другие прекрасны в почти церковном стиле, украшены блестящими головными уборами, украшенными бусами, фарфоровыми птицами и прочими отброшенными безделушками, которые он подбирает на блошиных рынках.Даже на среднем уровне Cave действует против укоренившейся иерархии, поднимая блестящий потребительский мусор и традиционные ремесла, такие как вышивка бисером или шитье, на завораживающую высоту.

Художник вспоминает, как впервые увидел картину Баркли Л. Хендрикса «Стив» (1976). Скотт Дж. Росс

В бодрящих выступлениях, которые часто предполагают сотрудничество с местными музыкантами и хореографами, звуковые костюмы могут показаться почти шаманскими, современное воплощение кукери , древних европейских фольклорных существ, которые, как говорят, изгоняют злых духов.Они также вспоминают кое-что из Мориса Сендака: неуклюжие дикие твари с радостной, освобождающей шорохой рассыпались по танцполу. Удивительные движения звуковых костюмов, которые меняются в зависимости от материалов, из которых они сделаны, имеют тенденцию направлять выступления Cave, а не наоборот. Есть что-то ритуальное и очищающее во всех вихрях и ударной музыке; Процесс переодевания танцоров в 40-фунтовые костюмы напоминает подготовку самураев к битве.Костюмы из синтетических волос после каждого выступления требуют нежного ухода, как домашние животные. Нью-йоркский галерист Cave, Джек Шейнман, вспоминает время, когда он помогал в сложном процессе избавления от них: «Я начинал отказываться, потому что их было 20 или 30» — только для того, чтобы Кейв взял на себя все и сделал все. сам. Очень любимые и имитируемые (когда я пишу это, транслируется реклама Xfinity, в которой буйно прыгает красочное, одетое в мех существо), их можно найти в постоянных музейных коллекциях по всей Америке.

По словам Кейва, их происхождение менее интеллектуальное, чем эмоциональное, и они одновременно игривы и смертельно серьезны. Первоначально он представлял их себе как своего рода арматуру, скрывающую расу, класс и пол, которая одновременно изолирует и изолирует, выражая его глубокое чувство уязвимости как черного человека. Использование костюмов, чтобы сбить с толку и развеять предположения об идентичности, является частью давней традиции перетаскивания, от елизаветинской драмы до Стоунволла и не только; в то же время костюмы — идеальное выражение W.Э. Идея Дюбуа о двойном сознании, психологической адаптации чернокожих американцев для выживания в белом расистском обществе, бдительном, упреждающем осознании восприятия других. Неслучайно Кейв создал свой первый звуковой костюм в 1992 году, после избиения Родни Кинга полицейским департаментом Лос-Анджелеса в 1991 году, все еще ярким расовым пробным камнем в американской истории; почти три десятилетия спустя иски не менее актуальны. «Это была почти воспалительная реакция», — вспоминает он с потрясенным видом, когда вспоминает, как 28 лет назад смотрел по телевизору избиение Кинга.«Я чувствовал, что моя личность и то, кем я был как человек, было под вопросом. Я чувствовал, что это мог быть я. Когда произошел этот инцидент, я существовал в мире совсем по-другому. Так много всего происходило в моей голове: как я могу существовать в месте, которое видит во мне угрозу? »

Кейв начал преподавать в Школе Художественного института Чикаго, где преобладали белые преподаватели, два года назад, и после инцидента, за которым последовало оправдание ответственных офицеров, он болезненно переживал свою изоляцию.«Я действительно чувствовал, что мне не с кем поговорить. Никто из моих коллег к нему не обращался. Я просто подумал: «Я борюсь с этим, это влияет на моих людей». Я бы подумал, что кто-то отнесется к этому с пониманием и скажет: «Как у вас дела?» Я держал все это внутри себя. И тогда я обнаружил, что сижу в парке, — говорит он. В Грант-парке, за углом от своего класса, он начал собирать веточки — «то, что было отброшено, отвергнуто, считалось меньшим». И это стало катализатором для первого Soundsuit.”

В течение многих лет после того, как он начал делать свою фирменную работу, Кейв сознательно избегал всеобщего внимания, уклоняясь от обожающей публики: «Я знал, что у меня есть способности, но я не был готов, или я не хотел оставлять своих друзей. позади. Я думаю, что это воодушевило меня и сделало меня художником с совестью. Затем однажды что-то сказало: «Сейчас или никогда», и мне пришлось выйти на свет.«Изначально он не был готов к успеху Soundsuits. На протяжении большей части 90-х «я буквально запихивал их всех в шкаф, потому что я не был готов к такому вниманию», — говорит Кейв. Он начал выставлять звуковые костюмы на своих первых персональных выставках, в основном в галереях Среднего Запада; с тех пор он сделал их более 500. Они выросли вместе с практикой Кейва, превратившись из формы защитной оболочки в огромное, яркое выражение уверенности, которое раздвигает границы видимости.Они требуют, чтобы их видели.

Слева направо: костюм Soundsuit 2012 года, сделанный из пуговиц, проволоки, стекляруса, дерева и обивки; Звуковой костюм 2013 года, сделанный из смешанной техники, включая винтажного кролика, корзины для поделок с английскими булавками, подставки под горячее, ткань и металл; звуковой костюм 2009 года, сделанный из человеческих волос; Звуковой костюм 2012 года, сделанный из смешанной техники, включая носок обезьян, свитера и средства для чистки трубок.Все изображения © Ник Кейв. Предоставлено художником и галереей Джека Шейнмана, Нью-Йорк. Фотографии Джеймса Принца Фотография

Слева направо: «Говори громче», скульптура Soundsuit 2011 года, сделанная из пуговиц, проволоки, стекляруса, обивки и металла; звуковой костюм 2010 года, сделанный из смешанной техники, включая шляпы, сумки, коврики, металл и ткань; Звуковой костюм 1998 года, сделанный из смешанной техники, включая ветки, проволоку и металл. Все изображения © Ник Кейв.Предоставлено художником и галереей Джека Шейнмана, Нью-Йорк. Фотографии Джеймса Принца Фотография

После феноменального успеха Soundsuits фокус внимания Кейва расширился на культуру, которая их породила, с шоу, которые более непосредственно вовлекают зрителей и требуют гражданского участия в таких вопросах, как насилие с применением огнестрельного оружия и расовое неравенство. Но все больше и больше Кейва интересует искусство, на создание которого он вдохновляет других. Обладая гением, подобным Дэллоуэю, который собирает за стол людей из разных слоев общества в опыте совместной доброй воли, Кейв видит себя в первую очередь посланником, а во вторую — художником, что могло бы звучать более чем претенциозно, если бы это еще не было. настолько ясно, что в течение некоторого времени эти роли были переплетены.В 2015 году он тренировал молодежь из L.G.B.T.Q. убежище в Детройте, чтобы танцевать в исполнении Soundsuit. В том же году, во время шестимесячной резиденции в Шривпорте, штат Луизиана, он координировал серию проектов bead-a-thon в шести социальных службах, одно из которых было посвящено помощи людям с ВИЧ. и СПИД, и привлекла десятки местных художников к созданию обширной мультимедийной продукции в марте 2016 года «Как есть». В июне 2018 года он превратил арсенал на Парк-авеню в Нью-Йорке, бывший зал для тренировок, превращенный в огромную площадку для выступлений, в дискотеку в стиле Studio 54 со своим произведением — отчасти возрождение, отчасти танцевальное шоу, отчасти авангардный балет — под названием « The Let Go », приглашая участников вместе в откровенно экстатическом произвольном танце: призыв к оружию и катарсис в одном.Прошлым летом с помощью некоммерческой организации Now & There, куратора общественного искусства, он привлек общественные группы в районе Дорчестер в Бостоне для совместной работы над огромным коллажем, который будет напечатан на материале и обернут вокруг одного из незанятых зданий этого района; в сентябре, также в сотрудничестве с Now & There, он возглавил парад, в котором приняли участие местные исполнители от Саут-Энда до Upham’s Corner с «Augment», пухлым бунтом деконструированных надувных украшений для газонов — пасхального кролика, дяди Сэма, северного оленя Санты — все это скручено в колоссальный букет детских воспоминаний о Франкенштейне.Кейв понимает, что утраченное искусство создания сообщества, объединения сил для выполнения поставленной задачи, будь то завязывание занавеса или починка рваной социальной ткани, зависит от зажигания своего рода сновидений, игровой активности, детской способности воплощать идеи в жизнь. существование. Но это также включает признание разрозненных историй, которые разделяют и связывают нас. Сила любой группы зависит от осведомленности ее людей.

FACILITY — это следующая итерация этой более масштабной миссии, и Кейв и Фауст, графический дизайнер и художник, потратили годы на поиски подходящего места.Его создание потребовало большой дипломатии и решимости, а также приятного олдермена для помощи с изменениями зонирования и разрешениями. И хотя по названию он напоминает фабрику Уорхола, по замыслу, бывшая мастерская каменщика площадью около 20 000 квадратных футов имеет совсем другой состав.

«Содействие, вы знаете, проектам. Энергии. Физические лица. Мечты. Каждый день я просыпаюсь, он просыпается, и мы такие: «О.К. Как мы можем быть полезными в трудную минуту? »- говорит Кейв, который устроил мне экскурсию осенью 2018 года, вскоре после того, как они с Фаустом обосновались в космосе. Одетый полностью в черное — кожаные штаны, свитер и кроссовки с металлическими вставками — 60-летний артист обладает осанкой танцора (он тренировался в течение нескольких лет в начале 80-х на программе в Канзас-Сити, которую проводил Элвин Эйли. American Dance Theater), а также ауру доброты и неудержимого позитива. Хочется иметь то, что есть.«Девушка, ты можешь носить что угодно», — успокаивает он меня, когда я беспокоюсь о своем зеленом платье с рюшами, которое под его проницательным взглядом внезапно кажется мне отчетливо похожим на гусеницу. Неудивительно, что любимое прилагательное Кейва — «сказочный».

Винтажные фигурки птиц в мастерской художника. Рене Кокс

В отличие от его максималистской художественной практики, в последнее время его модные вкусы стали более строгими и включают винтажные костюмы и монохромную классику от Maison Margiela, Rick Owens и Helmut Lang.«У меня потрясающая коллекция кроссовок», — говорит он. «Но вы знаете, причина в том, что полы в школе такие твердые», — говорит он, имея в виду Школу Института искусств Чикаго, где он сейчас профессор моды, тела и одежды. (Я тоже преподаю в школе, на другом факультете.) «Я не могу носить жесткую обувь, я должен носить кроссовки», — говорит он. Фауст дразнит его: «Мне нравится, как ты только что оправдал то, что у тебя так много кроссовок».

Кейв встретил Фауста, который управляет собственным бизнесом в Facility, помимо поддержки художника в качестве директора по его специальным проектам, когда он случайно остановился на распродаже образцов одежды Кейва в начале 2000-х.Звуковые костюмы для всех намерений и целей являются своего рода одеждой, поэтому мода была естественной частью художественной практики Кейва с самого начала — он изучал волоконное искусство на бакалавриате в Художественном институте Канзас-Сити, где он впервые научился шить. . В 1996 году он запустил одноименную линию одежды для мужчин и женщин, просуществовавшую десятилетие. Если звуковые костюмы сопротивляются классификации как вещь, которую можно носить в повседневной жизни, они достигают своей несекретной красоты, беря базовые элементы дизайна одежды — шитье, шитье, понимая, как определенный материал падает или выглядит с другим типом материала — и преувеличивая их до царство атмосферной психоделии.То, что он преподает на факультете моды в художественной школе, еще раз подчеркивает тонкую грань, которую Кейв всегда проходил между одеждой и скульптурой, все это в некотором роде было сосредоточено на человеческом теле, его форме и потенциальной энергии. Его собственный дизайн одежды — это немного — лишь немного — более практичные вариации Soundsuits: громкие вышитые свитера, вязаные крючком рубашки с блестящими украшениями. «Он вошел и сказал:« Эта одежда настолько популярна, что я не могу ее носить », — смеясь, вспоминает Кейв.(Фауст вежливо купил свитер и носит его до сих пор.) В то время художник собирался опубликовать свою первую книгу и попросил Фауста разработать ее; сотрудничество было успешным, и впоследствии Фауст разработал все публикации Кейва. Около восьми лет назад характер отношений изменился. «До этого я был холостым 10 лет. Я всегда путешествовал, и кто со всем этим справится? » — говорит Пещера. «Но Боб уже знал, кто я, и в этом вся разница. Быть с кем-то, кто сам по себе является провидцем, и использовать эту платформу как место сознания — это очень важно для меня.”

В этом клипе из фильма Кейва «Здесь» звуковые костюмы исполнителя сняты в Детройте. © Ник Кейв. Предоставлено Художником и галереей Джека Шейнмана, Нью-Йорк.

Наверху находится жилое пространство пары и экспонаты из личной коллекции произведений искусства Кейва: здесь — Кехинде Уайли, там — Керри Джеймс Маршалл. (Урок от Cave: покупайте работы у друзей, прежде чем они станут знаменитыми.Кейв и Фауст решили оставить полы и стены покрытыми шрамами, со следами бывшего промышленного здания. В маленькой солнечной комнате рядом с кухней один угол потолка оставлен открытым, чтобы разместить заброшенное осиное гнездо, тонкий, закрученный шедевр найденной архитектуры. У дочери-подростка Фауста также есть спальня, а у Джека, художника с дизайнерскими наклонностями, есть соседняя квартира.

Внизу, в просторном рабочем пространстве, достаточно большом, чтобы провести показ мод, музыкальное или танцевальное представление, находятся студии Cave’s и Faust.Некоторые из помощников Кейва — у него их шесть, у Фауста — один — наносят бусинки на огромный многоэтажный гобелен в рамках проекта для международного аэропорта О’Хара в Чикаго под названием «Палимпсест». «Все будет собрано и суетливо, так что есть слои и слои цвета. Это похоже на старый рекламный щит, который со временем снимает погодные условия и слои, и вы видите историю », — объясняет Кейв. Передняя галерея — это гибкое пространство, где можно проецировать видеоарт, видимый с улицы, — дань уважения первой работе Кейва за пределами художественной школы, проектированию витрин для Macy’s — или приглашать молодых художников для демонстрации работ на общую тему.Facility уже учредил художественный конкурс и призы для учащихся государственной школы Чикаго, а также профинансировал специальную награду для выпускников факультета моды в Школе Института искусств Чикаго. «Есть много творческих людей, которые делают удивительные вещи, но никогда не отдыхали», — говорит Кейв. «И чтобы иметь возможность разместить их каким-либо образом, это те вещи, которые важны для нас, поэтому мы подумали:« Почему бы и нет? »»

НЕПРЕРЫВНОЕ раскрытие личной информации.Долгое оценочное молчание. Разговор о «приходе в форму». Критики художественной школы — занятия, на которых профессор рассматривает работы своих учеников, — очень похожи, но Кейв славится своей проницательностью и теплотой. Для всех его множественных дефисов роль «учителя» может быть той ролью, которая лучше всего отражает его целостность. «Когда кто-то верит в вашу работу, это меняет то, как вы видите свое будущее», — говорит он, когда мы встречаемся в огромных, залитых светом студиях в центре Чикаго, где работают выпускники факультетов моды.

Это предпоследняя критика года для первокурсников Кейва в двухгодичной магистерской программе M.F.A. программы, и оказывается давление на то, чтобы они развили свой собственный визуальный язык, прежде чем они начнут осенью свои дипломные проекты. Одна женщина из России сшила комплект платьев из тонких органических трехмерных форм — грибов, цветов — сшила их вместе и разместила на манекене; они напоминают изящные клетки для тела.Кейв предлагает, чтобы она работала с муслином на плоской поверхности, а не непосредственно на манекене, чтобы сделать силуэт «менее напряженным».

Фильм «Без названия» Пещеры (2018 г.), на котором изображена резная голова и американский флаг, сделанный из использованных патронов для дробовика. Изображение © Ник Кейв. Предоставлено художником и галереей Джека Шейнмана, Нью-Йорк.Фото Джеймса Принца. Фотография

Далее идет студент из Китая, который обращает наше внимание на объект в форме якоря, подвешенный к потолку. Он сделан из маленьких синих квадратов ткани, которые она окунула в жидкое тесто и обжарила во фритюре, чтобы она застыла. Она проигрывает нам «Песню якоря» Бьорк на своем iPhone и объясняет, что текстильная скульптура является выражением тоски по дому, тоски и траура по долгим отношениям. Мы молча смотрим на него. Слабый запах смазки.После нескольких разговоров со студентом Кейв выносит вердикт: «У вас большая палатка, но вам нужно надеть боксерские перчатки и забраться туда», — говорит он. «Вы должны быть полностью, на 100 процентов в этом и не позволять своей воле диктовать это. Собери все части вместе ».

«Это было довольно грубо», — говорит Кейв, когда мы возвращаемся в его офис, отмечая, что, когда ее подталкивают, студентка с якорем удивляет всех тем, на что она способна.Он явно обожает всех своих подопечных и рассматривает преподавание как способ продолжить уроки своих учителей: способ освободить творческое подсознание в рамках технической строгости дизайна. «Вы смотрите на то, что там есть — ткань, форму и форму — и спрашиваете:« Как вы подходите к выкройке, как вы подходите к дизайну? »И некоторые из них только что открылись впервые, и в тот момент, когда вы открываете вверх, есть более серьезные вопросы, гораздо больше ответственности, гораздо больше, с чем нужно бороться.”

Студент второго курса, Шон Гу, заходит поздороваться. Он только что вернулся из Китая с чемоданом, полным готовых образцов, которые он хочет показать Кейву. Одежда, куртки и жилеты имеют молнии и пряжки, похожие на ремни безопасности, и искусно свисающие уголки, вдохновленные китайскими политическими лозунгами. Мы с Кейв по очереди примеряем их: наш фаворит — сплошной жилет из светоотражающего полиуретана с несколькими проймами и молниями.(Кейв, конечно, носил это лучше всего.) Выражение его лица — чистое удовольствие от крутой, сказочной вещи, которую сделал его ученик.

Можно спросить, откуда взялись, казалось бы, безграничные резервуары оптимизма, радости и продуктивной энергии Пещеры? Краткий ответ — Миссури, где Кейв, родившийся в Фултоне, в центральной части штата, и выросший в соседней Колумбии, был третьим из семи братьев.Его мать, Шаррон Келли, работала в медицинском управлении (родители Кейва развелись, когда он был молод), а его бабушка и дедушка по материнской линии жили неподалеку на ферме, полной животных. «Теперь, когда я оглядываюсь назад, для меня и моих братьев было действительно удивительно находиться в присутствии всей этой безусловной любви», — говорит он. «Мы были неугомонны, и, конечно, вы ругаетесь со своими братьями, но мы всегда мирились объятиями или поцелуями. Это была всего лишь часть инфраструктуры ». Личное пространство было ограничено, но уважалось, график работы по дому поддерживался, творческие проекты всегда были в движении (его тети — швеи, его бабушка — швеи).Одежда для рук индивидуально настраивалась каждым новым владельцем. «Мне пришлось найти способы найти свою личность через деконструкцию», — вспоминает он. «Итак, если бы я не хотел быть в куртке моего брата, я бы снял рукава и заменил их тканью в клетку. Я уже был в процессе того, чтобы сокращать и собирать вещи, а также находить новый словарный запас через одежду ».

Деталь инсталляции Cave 2019 «Augment», сделанная из надувных украшений для газонов.Рене Кокс

Художник рассказывает яркую историю о своей матери, которая вела домашнее хозяйство на один доход и все еще часто находила способы отправить еду бедствующей семье по соседству. Однажды, в особенно напряженный месяц, она пришла домой с работы и обнаружила, что в доме не осталось еды, кроме сушеной кукурузы. И поэтому она устроила вечеринку, показав сыновьям фильм по телевидению и посыпав кукурузой. «Не нужно много времени, чтобы изменить то, как мы что-то переживаем», — говорит Кейв, вспоминая, как она развлекала бы их, просто надев носок на руку и изменив голос, чтобы создать персонажа.«Это ничего, но это все», — говорит он. «Ты просто очарован. Именно эти моменты фантазии и веры также влияют на то, как я занимаюсь своей работой ».

Преобразующая сила моды была тем, что он понимал с юных лет, начиная с наблюдения за его старшими родственницами, посещающими церковь в своих модных шляпах. В старших классах Кейв и Джек, который на два года старше, экспериментировали с туфлями на платформе и двухцветными расклешенными брюками.Высокая мода пришла в город буквально через Ebony Fashion Fair — передвижное шоу, организованное и организованное в период с 1958 по 2009 год Юнис У. Джонсон, соучредителем Johnson Publishing Company, которая издала журналы Ebony и Jet, обе культурные библии для черная Америка. «Журнал Ebony был первым местом, где мы увидели цветных людей, обладающих стилем, властью, деньгами и видением, и этот показ мод путешествовал по всем этим маленьким городкам», — вспоминает он. «Милая, черная взлетно-посадочная полоса когда-то была зрелищем.Это не просто прогулка по взлетно-посадочной полосе. Это было почти как в театре. А я — этот мальчик, который просто ел это и чувствую, будто я просто во сне, потому что все это невероятно, и я просто восхищаюсь красотой до такой степени. Я был полностью поглощен этим ». Учителя в старшей школе поощряли его подавать документы в Художественный институт Канзас-Сити, где они с Джеком устраивали показы мод, которые больше походили на представления благодаря все более необычному дизайну одежды Кейва. «У меня было то, что мне было нужно, чтобы быть тем человеком, которым я должен быть», — говорит Кейв.

Также мучительно формирующим мировоззрение Кейва стал кризис СПИДа, который достиг своего смертельного пика, когда он учился в аспирантуре Академии искусств Крэнбрука в Мичигане в конце 80-х. Он болезненно осознал функцию отрицания в нашей культуре и степень нежелания людей видеть. «Наблюдение за смертью моих друзей сыграло большую роль в моей перспективе», — говорит он.«В такие моменты у вас есть выбор: отрицать с ними или присутствовать, быть тем, кто скажет:« Это происходит ». Вы должны принять решение пройти с ними этот процесс, чтобы понять их родители в аэропорту, чтобы убрать их, чтобы их квартиры были готовы к их приезду родителей. А потом вам нужно попрощаться, и они уйдут, а вы собираете их вещи, чтобы отправить их семьям. А потом ты просто остаешься в пустой квартире, не зная, что чувствовать.«За один год он потерял пятерых друзей и столкнулся с собственной смертностью, ожидая результатов своих анализов. «Просто — решив не отрицать ни при каких обстоятельствах», — говорит он.

УЯЗВИМОСТЬ черного тела в исторически белом контексте — это тема, с которой спорили поколения афроамериканских художников, возможно, наиболее характерно в безымянном офорте Гленна Лигона 1990 года, в котором фраза «Я чувствую себя наиболее цветным, когда меня бросают на резкий белый фон », адаптированный из эссе Зоры Нил Херстон 1928 года« Каково мне быть раскрашенным », снова и снова печатается черным трафаретом на белом холсте, слова размываются по мере продвижения по холсту.В своей книге «Гражданин: американская лирика» (2014) поэт Клаудия Рэнкин, рассказывая о Серене Уильямс, говорит об этом так: «У тела есть память. Физическая карета тянет больше, чем ее вес. Тело — это порог, через который каждый нежелательный призыв переходит в сознание — вся эта неустрашимая, немигающая и невозмутимая стойкость не стирает пережитые моменты, даже если мы вечно глупы или вечно оптимистичны, поэтому готовы быть внутри, среди части игр.”

У отдельного тела есть память, как и у коллективных тел, сохраняющих все более длинный список имен — Эрик Гарнер на Стейтен-Айленде, Майкл Браун в Миссури, Трейвон Мартин во Флориде и многие другие невинные чернокожие люди, пострадавшие от насилия и смерть от рук полиции — внутри нее. Но в тот день 1992 года, поспешно возвращаясь в свою студию с тележкой, полной прутьев и собираясь построить из них скульптуру, Кейв понятия не имел, что в результате получится одежда.«Сначала мне и в голову не приходило, что я могу его носить; Я не думал об этом ». Когда он наконец надел его и начал двигаться, он издал звук. «И это было началом», — говорит он. «Звук был способом напугать других своим присутствием. Костюм превратился в доспехи, в которых я скрывал свою личность. Это было что-то «другое». Это был ответ на все те вещи, о которых я думал: что мне делать, чтобы защитить свой дух, несмотря на все, что происходит вокруг меня? » На протяжении бесчисленных итераций звуковых костюмов Кейв изменял их пропорции, размышляя о формах силы, создавая формы, которые напоминают митру папы или голову ракеты.Некоторые из них 10 футов в высоту.

Но независимо от их вариаций, эти дизайны Soundsuit всегда казались индивидуальными и уникальными, как будто только сам Кейв мог их изобрести. И все же он также осознает, что боль, с которой он обращается в этих произведениях, также вписана в нашу культуру: существует длинная линия случайной жестокости, которая сформировала искусство Кейва. Его инсталляция «Сделано белыми для белых» в галерее Джека Шейнмана в 2014 году была вдохновлена ​​недатированным керамическим контейнером «Пещера», найденным на блошином рынке, который, когда его сняли с полки, оказался карикатурно нарисованной бестелесной головой черного человека. .«Плевательница», — гласила этикетка. Арендовав грузовой отсек, Кейв совершил поездку по стране в поисках самых расово окрашенных памятных вещей, которые он мог найти. Центральным элементом шоу, «Жертвоприношение», является бронзовый слепок собственных рук и рук Кейва, держащего еще одну отрубленную голову, — это часть старой карнавальной игры типа «бей крота» — одновременно проявляя сострадание к объекту и вовлекая его смотрящий. Смотри, говорит Кейв. Если мы когда-нибудь собираемся преодолеть эту ненависть, мы должны признать, что именно породило ее.

Коллекция расово заряженных солонок и перчин, которые Кейв нашел на блошином рынке и хранит в своей студии. Рене Кокс

«Дело не в том, что у Ника нет темной стороны», — говорит Дениз Маркониш, старший куратор и управляющий директор выставок Массачусетского музея современного искусства в Норт-Адамсе, штат Массачусетс., говорит мне. Маркониш обратился в Кейв в 2013 году по поводу планирования выставки для крупнейшей галереи музея. «Он хочет соблазнить тебя и ударить по животу». Результатом, самым амбициозным соблазном художника на сегодняшний день, стала его выставка 2016 года «До», которая представляет собой поворот на юридическом принципе невиновности до тех пор, пока вина не будет доказана. Для этого Кейв превратил комнату размером с футбольное поле в зловещую страну чудес с огромным кристальным облаком, подвешенным на высоте 18 футов, состоящим из миль кристаллов, тысяч керамических птиц, 13 позолоченных свиней и крокодила из стекловолокна, покрытого большим мрамор.К вершине облака, к которому можно было подняться по лестнице, тянулись чугунные жокеи, все из которых держали ловцы снов. Это удачное и глубоко тревожное видение сегодняшней Америки, страны несправедливости и потребительского изобилия, отвлеченной от, но преследуемой всеми вещами, которые она предпочла бы не видеть.

По словам Маркониш, когда они искали материалы для выставки, они поняли, насколько дорогие кристаллы, и одна из кураторов, Александра Форадас, позвонила в Cave и спросила, могут ли некоторые из них быть акриловыми.«Он сказал:« Конечно, 75 процентов может быть акрилом, а остальные 50 процентов должны быть стеклом ». Она сказала:« Ник, это 125 процентов », и, не останавливаясь, сказал:« Совершенно верно »». Маркониш попросил Кейва и Фауста создать графическое изображение выставки, результатом чего стала татуировка на внутренней стороне ее указательного пальца с надписью «125%». «Конечно, тогда речь шла не о том, как он использовал материал, — говорит она, — а о его самоотверженности и щедрости. Это была его идея открыть свою выставку для людей из сообщества, для исполнителей или для обсуждения сложных вещей, о которых он хочет говорить в своей работе.”

Одна из таких тем — насилие с применением огнестрельного оружия, опустошившее многие общины чернокожих; В Чикаго, доме Кейва, где проживает три десятилетия, в 2018 году было больше жертв от стрельбы (2948), чем в Лос-Анджелесе (1008) и Нью-Йорке (897) вместе взятых, в основном сосредоточенных в нескольких районах на южной и западной сторонах. (Кейв надеялся открыть объект в расово разнообразном Вест-Сайде Чикаго, но столкнулся с непримиримыми законами о зонировании; он хочет найти там постоянный дом для «До», и у него запланированы художественные проекты со старшими школами этого района.) Последняя выставка галереи Кейва «Если дерево падает», в которой представлены скульптурные инсталляции и открылась в галерее Джека Шейнмана осенью 2018 года, поражает более мрачным, элегическим оттенком, чем его предыдущая работа, сопоставляя части тела в монохромном бронзовом цвете, включая слепки его собственные руки, выходящие из стен галереи, держат в руках нежные цветочные букеты, которые внушают чувство обновления, надежды и метаморфоз. Сейчас он работает над новой серией бронзовых скульптур, которые включают слепки его собственных рук, увенчанные литыми ветвями деревьев, птицами и цветами, первая из которых должна быть представлена ​​на выставке Art Basel в Майами в декабре.Скульптуры будут в гораздо большем масштабе — человеческая форма сделана больше, чем жизнь, с украшениями, мало чем отличающимися от звуковых костюмов в подходе, но с новым чувством тяжести и монументальности (они предназначены для показа на открытом воздухе). Человек, известный тем, что вносит легкие нотки в самые тяжелые темы, наконец-то снимает веселые атрибуты и принимает на себя всю тяжесть настоящего.

«Arm Peace» — часть серии скульптур, созданных для персональной выставки Cave 2018 «If a Tree Falls» в галерее Джека Шейнмана.Рене Кокс

Деталь «Тондо» (2019). Рене Кокс

Когда я спрашиваю Кейва, как он относится к критическому восприятию его работ — он один из избранной группы художников, таких как Джефф Кунс или Дэвид Хокни, которых прославляют как высокое искусство, так и популярная культура, — он говорит мне, что перестал читает обзоры его шоу, но не потому, что боится быть непонятым или недооцененным; вместо этого он, кажется, возражает против своего рода критической пассивности.«Что я нахожу странным, так это то, что на самом деле никто не хочет заходить туда и говорить о том, что за всем этим стоит», — говорит он. «Дело не в том, что я не выложил его там. И я не знаю почему.

Я подталкиваю его к разъяснению: «Вы имеете в виду, что белый рецензент вашего шоу может объяснить, что работа представляет собой комментарий к расе, насилию и истории, но не будет распространять это мышление дальше на его или ее собственное культурное наследие и привилегии? ? »

«Они могут предоставить контекст, но дальше дело не идет.Они не высказывают никакой точки зрения, перспективы или ощущения того, что они получают от этого взаимодействия. Я просто думаю, что именно так мы существуем в обществе », — отвечает он.

Достаточно ли одного искусства, чтобы избавить нас от самодовольства? Спустя два десятилетия нового тысячелетия эти вопросы приобрели новую актуальность: отвернувшись от пострадавших районов и школ с недостаточным финансированием, мы увековечили условия неравенства и насилия, фактически обесценив наш собственный народ.Мы затмили ту самую американскую мечту 20-го века, которая привела многих из нас, включая Кейва, к жизни, полной возможностей. Он считает, что то, можно ли это обратить вспять, зависит от нашей способности смотреть без осуждения и ходить без шор. Это означает переоценку собственных ролей в публичном театре. Это означает выбор не отрицать и не поддаваться отчаянию. Это означает видеть за пределами себя к чему-то большему.

«Я просто хочу, чтобы все было потрясающе», — говорит он мне, когда мы расстаемся после обеда.«Я хочу, чтобы это было красиво, даже если объект съемки тяжелый. Дорогая, вопрос в том, как ты хочешь существовать в мире и как собираешься выполнять эту работу? »

Биография: Сигэру Бан | Притцкеровская архитектурная премия

Сигеру Бан родился в Токио 5 августа 1957 года. Его отец был бизнесменом в Toyota, а мать — дизайнером женской одежды от кутюр. Отец Бана очень любил классическую музыку и заставил Бана научиться играть на скрипке в молодом возрасте.Его мать каждый год ездила в Европу на недели моды в Париже и Милане, что пробудило у Бана желание поехать за границу. Когда Пан был молод, плотников часто нанимали для ремонта семейного дома, деревянного дома. Пан был очарован традиционной работой плотников, и ему нравилось собирать куски дерева, чтобы строить вещи. Пан решил, что хочет стать плотником.

Бэн преуспел в декоративно-прикладном искусстве в начальной и средней школе. Модель дома, которую он спроектировал для выполнения задания на летних каникулах в 9-м классе, была показана в его школе как лучшая.Затем он решил, что хочет стать архитектором. Параллельно с этой мечтой была его любовь к регби. Он играл в регби с десяти лет, и в младших классах средней школы был выбран в качестве члена юниорской региональной команды Токио, которая соревновалась с корейской национальной командой. Пан надеялся поступить в университет Васэда, чтобы заниматься регби и архитектурой. Выучив экзамен по рисованию для поступления в этот университет, он каждое воскресенье, начиная с 10-го класса, учился рисовать в художественном ателье, а с 11-го класса он ходил в рисовальную школу каждый день после обучения регби в школе. .Пан был выбран в качестве постоянного члена его команды по регби, когда он был в 11 классе и играл на национальном турнире; однако его команда потерпела поражение в первом раунде. Затем он решил отказаться от своих планов поступить в университет Васэда, известный своими успехами в регби, и поступить в Токийский университет искусств, чтобы сосредоточиться на изучении архитектуры. С 12 класса Пан записался в вечерние классы подготовительной школы, чтобы поступить в университет. Он впервые изучил структурное моделирование с использованием бумаги, дерева и бамбука, и его исключительные способности быстро доказали, что он бесподобен в этой области.Его учителем в вечерней школе был Томохару Макабэ, выпускник архитектурного факультета Токийского университета искусств. Однажды в доме Макабе Бан наткнулся на статью о Джоне Хейдуке, «бумажном архитекторе» и тогдашнем декане Школы архитектуры Купер Юнион в Нью-Йорке. Знакомство Бана с моделями и планами этих недостроенных зданий стало для него революционным, и он решил поехать в Соединенные Штаты и изучать архитектуру в Cooper Union.

В 1977 году Бан отправился в Калифорнию, чтобы изучать английский язык.В то время он обнаружил, что Cooper Union не принимает студентов из-за границы, а принимает только тех, кто перешел из других школ в Соединенных Штатах. Бан искал школу, из которой он мог бы перевестись, и решил поступить в Институт архитектуры Южной Калифорнии (SCI-Arc), который только что был основан и использовал старый отремонтированный склад в качестве школьного здания. Пан был очарован яркой студией и школьной обстановкой. Знаменитый архитектор и основатель SCI-Arc Раймонд Каппе взял у него интервью, и, хотя Бан в то время не мог хорошо говорить по-английски, Каппе, впечатленный портфолио Бана, позволил ему поступить в институт на втором курсе.Бан был очень вдохновлен серией тематических домов, созданных под влиянием традиционной японской архитектуры. В 1980 году, окончив 4-й курс в SCI-Arc, Пан перешел в Cooper Union. Все ученики, переведенные из других школ, начали со второго курса, и среди одноклассников Бана были его нынешний партнер в нью-йоркском офисе Дин Мальц и другие известные архитекторы, такие как Нанако Умемото (Reiser + Umemoto) и Лори Хокинсон (Smith-Miller). + Hawkinson Architects). Его учителями были Рикардо Скофидио, Тод Уильямс, Диана Агрест, Бернард Чуми, Питер Эйзенман, Джон Хейдук и другие.В конце четвертого года Бан взял год отсутствия в Cooper Union и работал в офисе Арата Исодзаки в Токио. Пан вернулся в Cooper Union и получил степень бакалавра архитектуры в 1984 году. После окончания университета Пан сопровождал фотографа Юкио Фукагаву в поездке в Европу, где он впервые посетил архитектуру Алвара Аалто в Финляндии. Пан был ошеломлен тем, как архитектура Аалто подчеркивала региональный контекст и материалы.

Ban Shigeru | Японский архитектор

Бан Сигеру (родился 5 августа 1957 года, Токио, Япония), японский архитектор, который использовал в своих проектах элементы как японского, так и американского дизайна и был известен своим новаторским использованием картонных трубок в строительстве.В 2014 году он был удостоен Притцкеровской премии. В своей цитате жюри Притцкера отметило его творчески спроектированные конструкции, такие как временные убежища, для районов, разрушенных стихийными бедствиями. «Когда случается трагедия, он часто с самого начала».

Бан учился в Институте архитектуры Южной Калифорнии с 1977 по 1980 год, а затем переехал в Cooper Union в Нью-Йорке, потому что хотел учиться у архитектора Джона Хейдука. Проработав два года у японского архитектора Исодзаки Арата, Пан получил степень в области архитектуры в Cooper Union в 1984 году, а в следующем году он открыл свою собственную практику в Токио.

Бан разработал стиль, известный сочетанием традиционной японской архитектуры с элементами американского модернизма. Он получил наибольшее признание за новаторское использование картонных трубок в качестве строительных материалов. Впервые он использовал бумажные тубы в 1985–86 годах, особенно в галерее модельера Иссея Мияке. Бан предложил в 1994 году Верховному комиссару ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) построить бумажные убежища для руандийских беженцев; в 1995 году он был назначен консультантом агентства, а в 1998 году было построено 50 таких сооружений.

Универсальность и ценность недорогих трубок были впервые доказаны миру в 1995 году, после землетрясения в Кобе 17 января, опустошившего район Кобе на западе центральной части Японии. Пан отправился в город в феврале, и к концу лета в результате его спасательных работ было построено 22 домика из бумажных трубочек, в которых укрылись некоторые из тех, кто потерял свои дома, и «бумажный купол», который временно заменил разрушенную римско-католическую церковь. Из переработанного, прочного, прочного и экологически чистого бумажного материала был построен купол на том месте, где стояла церковь до того, как она была снесена землетрясением.Бан спроектировал структуру таким образом, чтобы ее можно было легко построить и разобрать, а затем снова использовать. Его заслуги были отмечены наградой от Японской архитектурной ассоциации, которая похвалила его за проявление чувства миссии архитектора, основанного на глубоко укоренившейся человеческой любви.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Бэн продолжал использовать трубы для создания таких конструкций, как Paper Arch, декоративная решетка, построенная в 2000 году и выставленная в садах Музея современного искусства Нью-Йорка.Позже он спроектировал (вместе с Жаном де Гастином из Франции) Центр Помпиду в Меце, региональное отделение знаменитого центра искусств. Авангардное здание, открывшееся в 2010 году, имело волнообразную крышу, напоминающую китайскую бамбуковую шляпу. Помимо работы в области архитектуры, Пан занимал ряд профессоров, в том числе в Йокогамском национальном университете (1995–1999 гг.) И университете Кейо (2001–2008 гг.) В Токио. С 2006 по 2009 год входил в состав жюри ежегодной Притцкеровской премии.

14 проектов Shigeru Ban Architects

С момента открытия собственной фирмы в Токио в 1985 году лауреат Притцкеровской премии 2014 года Сигеру Бан, достопочтенный.FAIA провела карьеру, исследуя идеи о материальности и легкомысленном подходе к структуре. Наиболее известный, пожалуй, своими проектами по оказанию помощи при стихийных бедствиях с использованием бумажных структур, особенно в последние годы, Пан экспериментирует с альтернативными строительными системами, включая бумажные трубы, с конца 1980-х годов. Влияние Джона Хейдука, члена Нью-Йоркской пятерки и наставника Бана во время его обучения в аспирантуре Куперского союза развития науки и искусства, привело к созданию целого ряда поэтических интерпретаций современных структур.

Будь то высокие решетчатые своды Центра Помпиду-Мец в Париже, буквальные тканевые стены его дома с навесными стенами или изящные консоли его компьютерного дома Pile House, характерная функция подхода Бана была той, которая позволяла экспериментировать и преследовать идеология, при этом обслуживая потребности клиентов. За последние 29 лет его фирма расширилась до трех офисов с постоянным представительством в Париже и Нью-Йорке (и ассоциациями с фирмами в каждом из этих городов), а его список построенных работ расширился и теперь включает все, от проницаемых офисов. башни, музеи, панельные дома.Он продолжает расширяться, создав свой музей искусств Аспена в Колорадо, который скоро будет завершен, а также ряд проектов, в том числе недавний заказ на проектирование центра для посетителей на горе Фудзи.

Вот несколько из его самых влиятельных построенных работ на протяжении его карьеры, которые привлекли внимание жюри Притцкера:

Центр Помпиду Мец

Дидье Бой де ла Тур Центр Помпиду, Мец, Париж, 2010 г.

Мебельный дом 1

Хироюки Хираи Мебельный дом 1, Яманаси, Япония, 1995 год.

Навесной Дом

Хироюки Хираи Дом с навесной стеной, Токио, 1995 год.

Павильон Японии, Ганновер Экспо 2000

Хироюки Хираи Павильон Японии, Ганновер Экспо, Ганновер, Германия, 2000.

Двухкровельный дом

Хироюки Хираи Дом с двойной крышей, Яманаси, Япония, 1993 год.

Металлический дом с ставнями

Майкл Моран Metal Shutter House, Нью-Йорк, 2010 год.

Голый дом

Хироюки Хираи Обнаженный дом, Сайтама, Япония, 2000 год.

Центр Николаса Г. Хайека

Хироюки Хираи Центр Николаса Г. Хайека, Токио, 2007.

Гольф-клуб Haesley Nine Bridges

Хироюки Хираи Гольф-клуб Haesley Nine Bridges, Ёджу, Южная Корея, 2010 г.

Дом девяти квадратов

Хироюки Хираи Гольф-клуб Haesley Nine Bridges, Ёджу, Южная Корея, 2010 г.

Бумажная Временная Студия

Дидье Бой де ла Тур Paper Temporary Studio, Париж, 2004.

ПК свайный дом

Хироюки Хираи PC Pile House, Сидзуока, Япония, 1992 год.

Новое офисное здание Tamedia

Дидье Бой де ла Тур Новое офисное здание Tamedia, Цюрих, 2013 г.

Безстенный дом

Хироюки Хираи Безстенный дом, Нагано, Япония, 1997 год.

Сигеру Бан | Architectuul

1 из 4

Сигеру Бан (яп. 茂, Бан Сигеру; родился в 1957 году в Токио, Япония) — опытный японский и международный архитектор, наиболее известный своей новаторской работой с бумагой, особенно с бумажными трубками из переработанного картона, которые используются для быстрого и эффективного размещения жертв стихийных бедствий. Шигеру Бан стал победителем в 2005 году в возрасте 48 лет 40-й ежегодной медали Томаса Джефферсона в области архитектуры Университета Вирджинии в Шарлоттсвилле.Он был представлен журналом Time Magazine в своем прогнозе новаторов 21 века в области архитектуры и дизайна

Ранняя жизнь и образование

Шигеру Бан учился в Институте архитектуры Южной Калифорнии, а затем перешел в школу архитектуры Купер Юнион, где учился у Джона Хейдука и окончил его в 1984 году. Хейдук был частью Нью-Йоркской пятерки. От Хейдука Пан не только изучил фундаментальные элементы архитектуры, но и заинтересовался «архитектурной поэтикой» или созданием трехмерной поэзии.Хейдук, наиболее экспериментально настроенный из Нью-Йоркской пятерки, оказал длительное влияние на Бана, чья работа продолжалась исследованиями основных геометрических элементов. Формальные исследования Бана с основными строительными материалами помогли ему найти уникальные конструктивные решения.

Для Бана одна из самых важных тем в его творчестве — «невидимая структура». То есть он не выражает открыто свои структурные элементы, а предпочитает включить их в дизайн. Бан не интересуется «новейшими» материалами и технологиями, а скорее выражением концепции, лежащей в основе его здания.Материалы, которые он выбирает для использования, специально выбраны с учетом того, как они помогают зданию в этом.

Традиционная японская архитектура и западный модернизм

Пан занимается несколькими архитектурными школами, во-первых, он японский архитектор и использует многие темы и методы традиционной японской архитектуры (например, сёдзи) и идею «универсального этажа», чтобы обеспечить непрерывность между всеми комнатами в доме. В его зданиях это означает этаж без изменения высоты.Решив учиться у Хейдука, Пан решил заняться чем-то другим. Рационалистические взгляды Хейдука на архитектуру предоставили способ пересмотреть западный модернизм и получить более широкое признание, чем редуцирующее видение его как рационализированной версии традиционалистского — но ультрасовременного — японского пространства. Благодаря своему западному образованию и влиянию, Пан стал одним из первых японских архитекторов, которые используют сочетание западных и восточных форм и методов строительства. Возможно, наиболее влиятельным из Хейдука было изучение структуры архитектурных систем.

Архитектура бумажной трубки

В настоящее время Пан наиболее известен своей новаторской работой с бумажными и картонными трубами в качестве материала для строительства. Он был первым архитектором в Японии, который построил здание, в основном из бумаги, со своим бумажным домом, и ему потребовалось специальное разрешение для своего здания, чтобы оно соответствовало строительным нормам Японии. Запрета привлекает использование бумаги, потому что она невысока, пригодна для вторичной переработки, низкотехнологична и заменяема. Последним аспектом влияния Бана является его гуманизм и его тяга к экологической архитектуре.Работа Ban с бумагой и другими материалами в значительной степени основана на ее экологичности и потому, что она производит очень мало отходов. В результате этого самодельные приюты для беженцев Ban (использовавшиеся в Японии после землетрясения в Кобе, в Турции, Руанде и во всем мире) очень популярны и эффективны в качестве недорогого жилья для оказания помощи при стихийных бедствиях.

Бан построил здание японского павильона на выставке Expo 2000 в Ганновере в сотрудничестве с архитектором Фрей Отто и инженерами-конструкторами Буро Хаппольдом. 72-метровая сетчатая конструкция-оболочка была сделана из бумажных гильз.Но из-за строгих строительных законов в Германии крышу пришлось укрепить несущей конструкцией. После выставки конструкция была переработана и возвращена в бумажную массу.

Бан хорошо вписывается в категорию «экологических архитекторов», но он также может твердо претендовать на то, чтобы быть модернистом, японским экспериментатором, а также рационалистом. «Я не люблю отходы» — уместная цитата Бана, резюмирующая его философию, известную как «бумажная архитектура».

Сигеру Бан стал лауреатом Притцкеровской премии 2014 года.

Комментарии

15 Работ Сигэру Бана Каждый архитектор должен посетить

Обладатель Притцкера Сигеру Бан — японский архитектор, известный своей новаторской работой с бумагой, особенно с картонными трубками, для быстрого и эффективного размещения жертв стихийных бедствий. Он один из немногих всемирно известных архитекторов, посвятивших себя гуманитарным усилиям по всему миру. Вот 15 работ Сигеру Баня, которые должен посетить каждый архитектор:

1.Картонный собор, Новая Зеландия

Вид изнутри — Картонный собор

Год: 2013
Тип : Церковь
Расположение: Новая Зеландия

2. Центр Помпиду-Мец, Франция

Перспективный вид — Центр Помпиду-Мец

Год: 2010
Тип: Культурный
Расположение: Мец, Франция

3. Metal Shutters House, Нью-Йорк

Внешний вид — Дом с металлическими ставнями

Год: 2011
Тип: Квартира
Расположение: 524 W 19th St, New York, NY 10011, USA

4.Бумажный бревенчатый дом, Япония,

Вид спереди — Дом из бумажных бревен

Год: 1995
Тип: Временная конструкция
Местоположение: Кобе, Япония

5. Офисное здание Tamedia, Швейцария

Внешний вид — Офисное здание Tamedia

Год: 2013
Тип: Офисное здание
Расположение : Цюрих, Швейцария

6. Дом с навесной стеной, Япония

Внешний вид — Дом с навесной стеной

Год: 1993-1995
Тип: Жилой
Расположение: Токио, Япония

7.Центр Николаса Г. Хайека, Япония,

Вид на фасад — Центр Николаса Г. Хайека

Год: 2008
Тип: Коммерческий
Расположение: Токио, Япония

8. Кочевой музей, Нью-Йорк

Вид спереди — Музей кочевников

Год: 2005
Тип: Музей
Расположение: Нью-Йорк

9. Обнаженный дом, Япония

Вид сбоку — Naked House

Год: 2000
Тип: Жилье
Расположение: Сайтама, Япония

10.Новый временный дом

Вид — Новый временный дом

Год: 2013
Тип: Жилищный прототип

11. Мебельный дом 1, Япония

Вид спереди — Мебельный дом 1

Год: 1995
Расположение: Яманаси, Япония

12. Павильон Японии EXPO 2000 Ганновер — Германия

Вид изнутри — Японский павильон EXPO 2000 HANNOVER

Год: 1997-1999
Тип: Павильон
Расположение: Ганновер, Германия

13.Дом с двойной крышей, Япония

Внешний вид — Дом с двойной крышей

Год: 1993
Тип: Жилой
Расположение: Яманаси, Япония

14. Paper Temporary Studio, Франция

Вид на фасадный фасад — Paper Temporary Studio

Год: 2004
Тип: Студия
Расположение: Париж, Франция

15.

Дом гольф-клуба Haesley Nine Bridges — Корея Вид сбоку — Haesley Nine Bridges Golf Club House

Год: 2010
Тип: Развлечения, Гостиничный бизнес, Розничная торговля, Спорт
Расположение: Йоджу, Корея

Сигеру Бан | Архитектура | Магазин Phaidon

Базирующийся в Японии, один из молодого поколения архитекторов мирового уровня, Сигеру Бан (р.1957) проектирует и строит изящные, безмятежные конструкции с использованием скромных и экспериментальных материалов, таких как картон, бумажные тубы, бамбук и сборные породы дерева. Его здания иногда парящие и похожие на птиц, иногда простые, приземленные и напоминающие японскую эстетику, но всегда гармонично интегрированные с окружающей средой и уважающие ее.

Бан разработал проекты на обоих концах спектра клиентов: от однокомнатных временных домов из бумажных трубок для беженцев во всем мире после землетрясения до загородного дома площадью 14 000 квадратных футов в Шароне, Коннектикут, его первой комиссии в США.Его гуманитарные усилия и его интерес к перерабатываемым, доступным, натуральным материалам заслужили похвалы и внимание музеев и критиков в Америке и Европе. «Дом с навесной стеной» Бана был любимым экспонатом на выставке «Un-Private House» в Музее современного искусства в 1999 году. Он спроектировал музей для детей в Японии, музей каналов во Франции и частный художественный музей. в Бельгии. Он был включен в Венецианские биеннале 2000 и 2002 годов и создал павильон Японии для выставки Expo 2000 в Ганновере, Германия.Он был членом команды архитекторов Think, выбранной в феврале 2003 года в качестве одной из двух последних команд, которые должны были претендовать на получение заказа на проектирование нового объекта Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

Эта монография является лишь второй книгой по запрету в печати и, в отличие от первой публикации, она впечатляюще актуальна и исчерпывающа. Shigeru Ban , спроектированный в Японии в сотрудничестве с самим Баном, разделен на секции, которые чутко отражают подход архитектора к материалам, и представляет 32 полных проекта, каждый из которых иллюстрирован цветными фотографиями, планами и эскизами.