Дмитрий Великовский: поверх барьеров • Интерьер+Дизайн

Дизайн

Московский архитектор, знаток стиля, образец для целого поколения дизайнеров Дмитрий Великовский поделился с ИНТЕРЬЕР+ДИЗАЙН мнением об именах, стилях и красивых машинах.

Арсенал средств Хорошее знание истории искусства помогает решать многие проблемы интерьера. Колорит, композиция, распределение планов — всё может быть подсказкой. Любимых художников много. Например, Пьеро делла Франческо, Андреа Мантенья — самый гениальный художник Ренессанса, Микеланджело, скульпторы Лоренцо Гиберти и Донателло, английский пейзажист Тернер, Ван Гог, Магритт, Малевич. Мне нравится скульптура Макса Эрнста и очень многие работы Ансельма Кифера.

Рене Магритт.

Дальний Восток Европейцам необходимо посматривать на Восток и находить время для азиатских вояжей. Например, в древний неварский город Бхактапур или храмовый комплекс Боробудур на острове Ява в Индонезии.

Сильное впечатление произвели окруженные садами камней отели-монастыри на горе Коя-сан в Японии. Комнаты с бумажными стенами, без туалетов и с обязательным подъемом в 6 утра.

Гостиная, пентхаус в Москве

Дмитрий ВеликовскийМосковский архитектор, внук знаменитого мастера дореволюционной неоклассики и конструктивиста, архитектора Бориса Великовского

Выпускник МАРХИ. Автор изысканных интерьеров, владелец компании Artistic Design. Одним из первых попал в престижный декораторский конкурс Andrew Martin. В конце 1980-х, сразу после окончания МАРХИ, уехал в Израиль. Там открыл частное бюро. Но в середине 90-х вернулся. За 25 лет работы Artistic Design обрела международное реноме и клиентуру по всему миру.

Храмовый комплекс Боробудур на острове Ява в Индонезии.

На дорогах

Красивые автомобили-олдаймеры мало кого оставляют равнодушным. По всей Европе и особенно в Америке то и дело проходят аукционы и выставки винтажных авто. Мне нравятся модели, спроектированные Харли Эрлом. Вообще, в 1950–70-х было создано много хороших машин.

Модель автомобиля, спроектированная Харли Эрлом.

Цвет мистерий Помпеи и Геркуланум. Сохранившиеся перистильные дома с росписями, многофигурные фризы и знаменитый помпеянский красный тон — отличный источник вдохновения.

Помпеи и Геркуланум

Рамс и Айви Ключевая фигура послевоенного дизайна — немец Дитер Рамс. Его бритвы, магнитофоны и радиоприемники 60-х годов, все, чем гордится фирма Brown. Ничего лишнего, все идеально просто и красиво, как математическая задача. Mac и все, что делал дизайнер Apple Джонатан Aйв, — последовательное развитие идей Дитера Рамса.  

Радиоприемники 60-х годов немецкого дизайнера Дитера Рамса, фирма Brown.

Автор:

Егор Петров

Фото:

предоставлены пресс-службой архитектора

Поделиться:

FB TW OK

#архитектор

#автомобили

#Дмитрий Великовский

#Дитер Рамс (Dieter Rams)

#Помпеи

#Разговор

#архитектор

#автомобили

#Дмитрий Великовский

#Дитер Рамс (Dieter Rams)

#Помпеи

#Разговор

Далее

Дизайн

Братья Ронан и Эрван Буруллеки: скромность и утонченность

Design Now Design Now

Дмитрий Великовский: архитектор, русский авангардизм, что это и основные черты

О том, почему не стоит тратить время на учебу В МАРХИ, считать Заху Хадид архитектором, о значении русского авангарда в мировой культуре и приемущесвами работы с западными заказчиками известный архитектор рассказал в интерьвью журналу «Д&И».

Дмитрий Великовский, российский архитектор. Окончил Мархи. В 1995 году основал бюро Artistic Design, специализирующееся на создании архитектурных и дизайнерских решений для жилых и коммерческих проектов класса люкс.

В портфолио бюро проекты пентхаусов, Вилл, шале, бутик-отелей и офисных пространств по всему Миру.

Дмитрий, вы происходите из семьи известного московского архитектора Бориса Михайловича Великовского, автора целого ряда знаковых для города проектов и построек, сформировавших его облик, это повлияло на ваш выбор профессии?

Это было так давно, что сейчас, честно говоря, сложно сказать, что именно стало решающим фактором в этом. Но, наверное, семейная история все-таки повлияла в какой-то степени. Не могу сказать, что я рос в этой атмосфере, потому что отец мой был физиком.

Выходит, талант вам передался через поколение, ведь ваш дед был одним из самых известных советских архитекторов.

Да, он был одним из первых конструктивистов. У меня вышла книга на английском языке, правда, в России ее не найти, но во всех главных магазинах мира, в которых продается литература по искусству и архитектуре, она представлена.

Книга была специально написана для западного рынка, потому что по русскому конструктивизму там очень мало изданий: по Леонидову две книжки (Иван Ильич Леонидов, русский архитектор, представитель русского авангарда, конструктивизма, мастер «бумажной архитектуры». – Прим. ред.), одна общая и, собственно, все.

Если взять, например, количество книг, посвященных Баухаусу, то это несравнимо, конечно. Я вообще хочу издать цикл книг, посвященных ведущим конструктивистам, ведь их архитектура невероятная, и она во многом повлияла на мировую.

Мне кажется, если взять все русское искусство в целом, то в массе своей оно настолько вторично и не интересно, как, например, искусство какой-нибудь африканской страны. И единственный период, который абсолютно актуален и важен для мировой культуры, – это русский авангард.

И в живописи, и в архитектуре, и в предметном дизайне, и вообще во всех срезах. Мне хотелось бы повысить осведомленность в этом вопросе у западной аудитории. Позже мы планируем создать и посвятить этой теме сайт.

С авторами Еленой Овсянниковой и Николаем Васильевым, которые очень много пишут про конструктивизм и являются специалистами в этой области, мы начали как раз с книжки про деда, а идея заключается в том, чтобы издать 10-12 книг на английском языке с онлайн-поддержкой, чтобы можно было материалы скачивать.

Это мегаинтересная история, и не только по персоналиям. Взять хотя бы и сделать такой гигантский альбом по конкурсным работам для Дворца Советов – это глобальные для 20-х годов конкурсы и сами по себе уникальные эпизоды в советской архитектуре, в Музее архитектуры 70 листов лежит, это фантастика просто.

В планах сделать книги по Весниным, Щусеву, Николаеву и еще ряду знаковых персонажей авангардной архитектуры. Это вот такой мой любимый книжный проект.

Возвращаясь к вашему основному профилю: Дмитрий, в своих проектах вы в равной степени занимаетесь как дизайном, так и архитектурой?

Да, в последнее время, поскольку частной архитектуры здесь очень мало, мы в основном работаем с девелоперами и занимаемся люксовым жильем в центре Москвы.

Патрики, Никитская и т. д. А так как сегодняшнее состояние рынка задает новые нормы (все сейчас хотят приобретать жилье с готовыми интерьерами, никому не хочется заморачиваться с этим), мы делаем все: и внутренний дизайн интерьеров, и дизайн самих квартир.

Как это делают, например, в Америке – полная отделка плюс кухня и ванная. Вот, допустим, дом, который сейчас строится на Малой Бронной, 15. Запрос был сделать такой исторический по духу дом, и я решил, что правильным будет сделать выбор в пользу неоклассики.

Проект получился очень сложным по всякого рода условиям города, по инсоляции, очень многоступенчатым по конфигурации. Но мы как-то с ним разобрались. Это будут пяти-, шестиэтажные здания с виллой на крыше в виде 500-метрового пентхауса.

А внутреннее убранство тоже будет выдержано в едином стиле?

Да, безусловно. Мы выбрали такую сильно осовремененную классику, интернациональную по духу, в очень лаконичной цветовой гамме, одним словом, то, что может подойти всем. А уже дальше каждый клиент может и волен делать интерьеры под себя.

Вообще, люди сейчас хотят входить в проекты с фиксированным бюджетом и с определенным пониманием, когда этот проект завершается.

Никто не хочет покупать коробку и потом еще два с половиной года с дизайнерами, с непонятным для себя бюджетом заниматься ремонтом. Все хотят купить сегодня и жить уже через месяц.

По вашим ощущениям, в последнее время работать с клиентами стало легче? Они стали больше доверять профессионалам?

Сложно сказать, мы уже так давно не работаем с частными заказчиками. Но хочу сказать, что в России по-прежнему одна из самых сложных клиентур.

Даже если брать западную, то там тоже, конечно, попадаются персонажи разные, но в целом все-таки, если человек выбирает профессионала, это подразумевает некое доверие. С нашими клиентами этого почти не происходит.

Уровень контроля и недоверия, как правило, очень серьезный, и это, как правило, ухудшает и осложняет работу.

Вы ведь работаете и на Западе?

Да, вот в этом году мы планируем открыть отделение в Лондоне, соответственно, там будем работать и развивать нашу деятельность. До этого в течение 10 лет у нас был офис в Париже, например. А вообще мы работали в Италии, Испании, Англии и Франции.

И сейчас после некоторого перерыва возобновляем эту историю. В настоящий момент у нас есть текущий проект в Испании и Лондоне. Это и другая клиентура, и другой уровень возможностей. В России сейчас мало кто инвестирует в недвижимость.

А крупные западные девелоперы охотно идут в российское архитектурное бюро?

А мы как раз там не будем заниматься этим. На Западе нас интересуют частные объекты с точки зрения бизнеса. А девелоперские проекты – это скорее для опыта, для поддержания тонуса.

Расскажите в таком случае про частные зарубежные объекты.

Это в основном дома, виллы, шале, в Куршевеле, в частности, мы построили несколько. На юге Франции строили дома. Скажем так, типология загородных проектов – она самая интересная. Квартиры и апартаменты – не тот масштаб.

Плюс всегда интересно делать загородный проект, потому что он идет в связке с ландшафтом, и это очень большое удовольствие – придумывать все это вместе с хорошими ландшафтными дизайнерами. Рамки другие и задачи другие.

В период становления вас как архитектора и дизайнера кто из величин этой области оказал наибольшее влияние?

Когда начинали работать, обращали внимание на англичан, сотрудничали в то время со Стивеном Райаном, делали вместе целый ряд проектов. Он был в свое время главным дизайнером у знаменитого Дэвида Хикса, был такой суперизвестный английский дизайнер эпохи 60-70-х – начала 80-х годов.

Сотрудничал в определенный момент с Mary Fox Linton, если вы слышали. Это была очень-очень известная контора. И Райан как раз на тот момент, по-моему, был председателем Ассоциации английских дизайнеров и просто крутым дизайнером.

Вот мы с ним в тот момент много общались, соответственно, на Хикса смотрели и всех остальных, кто уже тогда был на горизонте, это и Гранж, и Мулино, и Пинто – все это было очень интересно для нас.

Плюс мне всегда очень нравился Ренцо Монжардино, это вот как раз столпы второй половины XX века. Многие из них работают по сей день, Мулино, например, делает совершенно невероятные проекты.

А если говорить о более молодом поколении современных архитекторов и дизайнеров, есть среди них, на ваш взгляд, настоящие имена?

Да, сейчас на удивление появилось столько дизайнеров, очень хороших дизайнеров. Особенно в такой средней категории. Просто раньше люди работали и не публиковали особенно ничего, а сейчас есть тот же инстаграм. Больше информационных возможностей, и дизайнеров море.

Назову несколько имен очень хороших. Из французов это прежде всего Дамьен Ланглуа-Меринн, Жозеф Диран, Робер Кутюрье, из американцев Томас Физант, Стефан Силлс, Шахан Минассян, Пьер Йованович, из итальянцев – это студия Peregalli. Имен много на самом деле.

Сейчас, как вы верно сказали, очень много информационных возможностей, в том числе для раскрутки, и популярными дизайнерами становятся даже те, кто не имеет специального фундаментального образования.

Есть та же школа «Детали», которая выпустила массу молодых дизайнеров. Как вы считаете, стоит ли относиться к ним серьезно?

Если у человека хороший вкус и правильные ощущения пространства, этого уже бывает достаточно. Большинство именитых и авторитетных дизайнеров вообще никогда этому не учились. Есть чутье. Вот, например, Архитектурный институт, в котором я учился, – это нулевое образование, пустота, зеро.

Можно было не ходить туда ни одного дня. Это бессмысленное место, и все, чему там учат, неприложимо к жизни никак. Программа, которой уже 30 лет, преподается и сегодня, а в этом нет никакого смысла. Вообще говоря, в художественной области у нас образование очень сильно страдает, оно попросту не актуально.

Если говорить о современной архитектуре, что в ней наиболее востребовано, какая стилистика?

Сейчас актуально все, что броско, громко, ярко, всякие Захи Хадид. Для меня это вообще не архитектура. Мне кажется, что архитектура – это предметная область с очень ясно очерченными границами.

Есть предметный дизайн – это совершенно другая история, вот там можно экспериментировать, хотя и там есть свои законы. Но предметный дизайн не привязан к контексту города.

Большая ошибка многих именитых архитекторов, подобных Захе Хадид, – в том, что они воспринимают архитектуру с точки зрения предметного дизайна, условно говоря, проектируют гигантский телефон и водружают его посреди города, а архитектура – она должна прежде всего подчиняться требованиям города, отвечать на все вызовы градостроительной ситуации.

Здание ведь обрамляет некое городское пространство, это и есть градостроительный подход, нужно понимать, что оно должно обозначать то место, где оно находится.

А современный подход в большинстве случаев полностью игнорирует эти требования и выражает скорее эго и некие амбиции автора, что, на мой взгляд, совершенно несправедливо. Это все недолговечно. И после таких архитекторов остаются вот эти опусы, которые городу совершенно не нужны.

                                                                                                                                                      Вопросы: Елена Кириленко

Архитектор Дмитрий Великовский создает дом в Москве

Эта статья впервые появилась в декабрьском номере Architectural Digest за 2006 год.

Если правда, как любят говорить многие русские, что раскинувшаяся, бурлящая Москва есть не что иное, как большая деревня — большая деревня, — то сердцем этой деревни непременно должно быть такое место, как Остоженка. Старый район, чьи старинные дома чудом избежали разрушительного удара градостроителей советской эпохи, это был один из элитных жилых районов в центре Москвы в XIX веке.го века и находится в нескольких минутах ходьбы от Кремля и собора Василия Блаженного. После распада Советского Союза в 1991 году на Остоженке наблюдался бум строительства новых роскошных многоквартирных домов, иногда в ущерб историческим зданиям, и этот район, который снова входит в число самых модных и дорогих районов столицы, теперь сравнивают с лондонским Найтсбриджем. или Мэйфер.

Архитектор Дмитрий Великовский и дизайнер интерьеров Гулия Галеева работали над многими проектами Остоженки, и когда бизнесмен Олег Байбаков купил там недостроенное помещение в новостройке, он обратился к паре, увидев работу Великовского над другой московской квартирой. «Г-н Байбаков сказал нам, что хотел очень минималистский, очень линейный вид, используя самые лучшие материалы», — говорит московский архитектор, который подготовил архитектурные планы квартиры и работал с Галеевой над дизайном интерьера.

Добиться чистого обтекаемого вида было непросто. «Нам пришлось создать очень сложный план, но сделать так, чтобы он выглядел простым», — говорит Великовский. «Готовая квартира кажется прямоугольной, но на самом деле это полукруглая наружная стена. Архитектурные элементы и дизайн интерьера настолько отточены, что, входя в квартиру, вы даже не замечаете, что не все находится под прямым углом».

Ключом к открытой планировке является большая прямоугольная пристройка примерно в центре квартиры площадью 3000 квадратных футов. Его четыре стены, увенчанные освещенным софитом навесом, который кажется парящим, действуют как сплошной блок, вокруг которого организовано основное пространство. С одной стороны блок образует короткий коридор от входа. Лофтовая гостиная и столовая, а также кухня образуют букву L вокруг двух других сторон, а спальни и ванные комнаты расположены на противоположном конце.

Мягкий серый цвет был использован на большинстве стен и матовых дубовых половицах, чтобы объединить общественные зоны. В гостиной, по словам Галеевой, «мы много играли с пропорциями, создав основную зону отдыха с огромным кожаным диваном, кушеткой и пуфом, сгруппированными вокруг массивного низкого стола из цельного куска дерева». Пухлая бронзовая рука — скульптура Ботеро — кажется, появляется из-за стола.

В обеденной зоне, где часто бывает Байбаков, сохраняется увеличенный вид. Вокруг длинного стола из черного дерева стоит дюжина стульев со спинками и сиденьями, обитыми теплой коричневой кожей. Наверху висит лампа с удлиненным абажуром, обтянутым искусственной замшей. Стена из изготовленных на заказ бетонных панелей заслоняет кухню с другой стороны.

---

Роскошная мебель украшает гостиную. По бокам от зеркала — картина Михаила Тихонова и китайская статуя. Вращающееся кресло 1960-х годов — скандинавское. Бронзовая скульптура Ботеро стоит на низком столике. диванная ткань Sahco; черная ткань для диванных подушек, Lelièvre.

---

Борис Великовский (1878-1937): архитектор русского авангарда

Будьте первым, кто оставит отзыв об этом товаре

Author/Editor	Velikovsky:Ovsyannikova E & Vassiliev N (Author)
	Vassiliev, Nikolai (Author)

Publisher: Arnoldsche

ISBN: 9783897904781

Pub Date	24/02/2017
Переплет	Тергарный переплет
Страницы	200
Диазины (мм)	290 (ч).0041

Углубленное исследование русской архитектуры 20-го века на основе работ русского архитектора-авангарда Бориса Великовского и с ранее неопубликованными планами и фотографиями.

49,00 £

без стоимости доставки

В наличии: 2 На складе

Кол-во:

+ —

Своими жилыми домами, административными зданиями, школами и фабриками Борис Великовский (1878-1937) внес решающий вклад в русский язык. авангардная архитектура. Его ранние постройки, такие как дом Грибова в Москве, все еще во многом связаны с русским неоклассицизмом, но после революции 1917, он все больше проектировал конструктивистскую архитектуру. Одним из примеров является его Дом управления Госторга, отличающийся стеклянными фасадами, функциональным разделением пространства и использованием самых современных материалов. Кроме того, в городе-саде Дружба, например, Великовский интенсивно занимался новыми градостроительными идеями. Благодаря прежде всего неопубликованным техническим планам, а также многочисленным историческим и новым цветным фотографиям его самых известных проектов вклад Бориса Великовского в архитектуру русского авангарда впервые оценивается в виде книги.

Своими жилыми домами, административными зданиями, школами и фабриками Борис Великовский (1878-1937) внес решающий вклад в архитектуру русского авангарда. Его ранние постройки, такие как дом Грибова в Москве, по-прежнему во многом связаны с русским неоклассицизмом, но после революции 1917 года он все больше проектировал конструктивистскую архитектуру. Одним из примеров является его Дом управления Госторга, отличающийся стеклянными фасадами, функциональным разделением пространства и использованием самых современных материалов. Кроме того, в городе-саде Дружба, например, Великовский интенсивно занимался новыми градостроительными идеями. Благодаря прежде всего неопубликованным техническим планам, а также многочисленным историческим и новым цветным фотографиям его самых известных проектов вклад Бориса Великовского в архитектуру русского авангарда впервые оценивается в виде книги.

Елена Овсянникова, кандидат исторических наук, профессор истории архитектуры Московского архитектурного института (МАрхИ), председатель DOCOMOMO — Московский Центр.